На прошлой неделе Франция простилась с двумя эпохальными персонажами. Во вторник 5 декабря в возрасте 92 лет скончался писатель, журналист, философ, член Французской академии Жан д'Ормессон. На следующий день умер 74-летний рок-музыкант и певец Джон Холлидей.
В последний путь д'Ормессона провожали оставшиеся 39 «бессмертных» академиков (девиз «Для бессмертия» был введен еще Ришелье) в традиционных (со времен Наполеона III-го) зеленых фраках. Произносили речи об утрате всей французской культуры, сравнивали роль д'Ормессона во времена Жоржа Помпиду с влиянием Андре Мальро в эпоху де Голля. Когда умер Джонни, газеты вышли с заголовками «Последний идол», «Франция. 1943-2017». Все телеканакалы поменяли программу на несколько дней, весь мир остался за бортом новостей: Израиль, Трамп, Украина, Северная Корея, обо всем говорилось в двух словах, это было неважно… Прощальный кортеж рок-певца по Елисейским полям сопровождали 700 байкеров, более миллиона человек пришли в последний раз спеть вместе с ним. Такое пышное прощание Франция устраивает второй раз за свою историю — первым стал уход Виктора Гюго в 1885 году. «Тогда умерла поэзия, сегодня умерла музыка», - сказали в минувшую субботу.
Кажется, пока Холлидей был, никто не сомневался в его вечном существовании. 60 лет музыкальной карьеры! Несколько поколений слушателей, для которых его музыка была частью жизни. В 2009 году ему сделали сложную операцию по удалению межпозвоночной грыжи, врачи были уверены, что до конца жизни он останется в лучшем случае в инвалидном кресле, в худшем — в постели. Однако он вновь вышел на сцену в знаменитой черной кожанке и, как водится, в клочья порвал зал, и миллионы слушателей уверовали в его бессмертие. Он спускался на сцену с вертолета, въезжал на Харлее — и в ту же секунду становился королем сцены и властителем музыки.
В марте этого года его агент сообщил, что у певца рак легких. А летом началось его турне с друзьями-рокерами Эдди Митчеллом и Жаком Дютроном с проектом «Старые канальи». Невозможно было усомниться, что и новую болезнь он победит, потому что невозможно не просто представить его больным — хотя бы уставшим.
И вот — нелепая, странная, невероятная новость. Один из первых телесюжетов в новостях — журналист спрашивает парижского пенсионера, как тот относится к случившемуся. Тот какое-то время непонимающе смотрит на журналиста, а потом восклицает: «Merde!.. Johnni est mort?!.. O-la-la! (Дерьмо! Джонни мертв?!)» Джонни и смерть — это просто глупо, это как-то даже удивительно.
Вечером того же дня близкий друг Холлидея, известный радио- и телеведущий Мишель Друкер (персонаж весьма эмблематичный на французском ТВ, выведен даже сорт роз его имени) в прямом эфире (и это был верх суперпрофессионализма!) два с половиной часа говорил о Джонни – с прямой спиной и улыбкой он рассказывал, вспоминал, говорил о певце с его друзьями и коллегами. Он сломался только на последних секундах, после короткого сюжета о жене Холлидея Летисии и их двух маленьких дочках.
Кроме музыкальной карьеры, Холлидей сделал еще и артистическую, причем именно она сначала была его страстью. Он снялся у Клузо, Годара, Леконта и Лелюша. Последний в студии у Друкера сказал, что это был идеальный актер. Хотя по жизни он был настоящим «плохим парнем» - он мог умереть сто раз, он никогда не был осторожным, он пил, дебоширил, лихачил на мотоцикле, не раз пытался покончить жизнь самоубийством, он всегда был на волосок от края пропасти и никогда не боялся туда заглянуть. Но я понял, сказал Лелюш, пока он был жив, я был спокоен за Францию, потому что в ней оставалось что-то очень настоящее, очень французское.
Наверное, действительно он был абсолютно французским героем, крайней степенью национальной самоидентификации, мушкетером и трубадуром. Из-за налогов он пытался жить в Швейцарии, выдержал год, вернулся со словами: «Я француз, мой город Париж, я могу жить только здесь». В Америке, где он когда-то пытался делать карьеру, но построил лишь дом, его хорошо знают только местные мотогонщики. В Италии его вспоминают лишь из-за романов с итальянскими звездами…
Его бесшабашная, отчаянная, несокрушимая беспечность, его любовные романы со всем миром, его песни про все на свете, галльское самодовольное, но исключительно привлекательное нахальство — это и сделало, наверное, Джонни идолом и иконой. Рок-н-ролл жив, а я уже нет… Или наоборот...
При этом французы не были бы французами, если бы тут же не нарисовали прощальные карикатуры: Джонни с гитарой стучится в Небесные врата и говорит, что теперь будет петь здесь… В субботу на уличной сцене его музыканты впервые играли без него (играли отчаянно и исступленно, как он жил), на сцене на месте Холлидея стояла его гитара, потом они играли в церкви на церемонии отпевания, на Елисейских полях деды утешали внуков, сыновья поддерживали за плечи родителей. Почти на всех были банданы и майки с концертов Джонни. История Франции. 1943-2017.
Светлана СУРЖЕНКО