«Ночь музеев» во дворе саратовского дома флорентийского живописца Гектора Баракки выдалась творческой и трудовой. Там развернулась мастерская по созданию кораблей.
Уже днём здесь стали собираться добровольцы, которые с увлечением буквально из мусора и валяющихся под ногами останков дома ваяли нечто неординарное и самобытное.
Скрежеща ножницами по металлу и самозабвенно внимая жужжанию шлифовальной машины, они создавали символические пароходы с единым названием «Гектор Баракки». Именно волжский путь привел художника в город, который стал итальянцу второй родиной.
История появления в волжском городе живописца из Италии весьма таинственна. Окутана дымкой времени и наслоившимися облаками легенд и домыслов. Со слов Павла Кузнецова передаёт одну из версий художник Владимир Милашевский в книге воспоминаний «Вчера, позавчера». По его словам, судьбоносной для художника стала встреча с русским купцом.
«Флоренция. Кафе недалеко от того места, где Давид Микеланджело запускает свою пращу в будущее.
Уныло сидит молодой человек за чашкой кофе. Сидит долго. Наблюдательный человек сразу скажет: «Дела у бедняги плохи». К нему присматривается ражий и рыжий детина — иностранец. При нем переводчик.
— Молодой человек — художник. Фамилия — Баракки. Окончил Академию, заказов нет.
— Переведите ему: пусть едет со мной. Я негоциант Живоглотов. Все будет — и деньги и надежды! Какие пустяки — деньги: деньги, что вода на болоте — копни лопатой — вот тебе и деньги! Едем в Нижний на ярмарку, это тебе не сонная Флоренция, держись за меня, все будет! Ну, а «Пожар Рима» может изобразить, спросите его? И меня в виде Нерона. Даром я, что ли, стараюсь, тоже процент хочу иметь!
Баракки от безнадежности решил поехать. Кинулся, как в омут, вниз головой…» Так начались приключения итальянца в России.
«Пожар Рима» он создал в Нижнем Новгороде, в арендованном сарае. Купец поместил полотно в отдельный павильон на беляне и вместе с художником отправился вниз по Волге. Беляны, эти колоссальные сооружения из обработанного стройматериала (потому и беляны), всегда вызывали восхищение – их ждали и встречали. Они строились-укладывались в богатых лесом верховьях и разбирались-покупались, как правило, в низовых степных городах. Ждали беляны на всех пристанях ещё и потому, что на них прибывал товар с Нижегородской ярмарки. А тут ещё и такая диковина – картина «Пожар Рима»!
Едва завидев Саратов, итальянец якобы принял твёрдое решение: «Нет, я дальше не поеду. Мне нравится этот бордово-красный собор и горы, обросшие дубовыми лесами!». Константин Шилов, автор биографического исследования о Борисове-Мусатове, вышедшего в серии «ЖЗЛ», предложил иную версию.
«В Саратове Баракки появился в 1873 году и прожил здесь сорок два года — до своей кончины. … Ходили небезосновательные слухи о том, что разлука с любимой родиной была для Баракки вынужденным бегством: возвышенный романтик был революционером, исповедовал учение Мадзини, находился в рядах гарибальдийцев. Спасаясь от ареста, попал в Вену, и там, встретившись с одним из саратовцев-фотографов, впервые услышал о существовании Саратова. Он не читал Грибоедова и не знал знаменитой фразы о «тёткиной глуши»: молодой итальянец не понимал тогда ни слова по?русски. Он увидел солнечный город, где Азия столкнулась с Европой». Как бы то ни было, именно этой загадочной фигуре суждено было стать одной из ключевых в культурной истории Саратова.
Итальянца Этторио Паоло Сальвини-Баракки, чьё имя было слишком замысловатым для русского слуха, в Саратове звали просто Гектор Павлович. Своим учителем его почитали Виктор Борисов-Мусатов, Павел Кузнецов, Петр Уткин, Александр Матвеев, Алексей Карёв, Александр Савинов. Его стараниями появилась уникальная живописная традиция, которая стала основой для «саратовской школы».
Сам Гектор Павлович был разносторонен: писал портреты, пейзажи, создавал театральные декорации, владел и руководил фотографической мастерской. Его работы, посвященные великой русской реке, снискали ему славу «певца Волги».
Его дом на Соляной, 30 в настоящее время представляет собой зрелище, далёкое от достойного и хоть как-то приемлемого для статуса музейной ценности. В 2016 году руководитель проекта «Саратовская крепость: рассредоточенный музей истории города» Игорь Сорокин, объединив единомышленников, устроил здесь череду субботников и арт-действий – обратил внимание на памятник. К тому моменту дом был уже фактически разорён. Парадокс в том, что дом, входивший в список объектов культурного наследия, был расселён по программе «ветхое жилье» и, соответственно, должен был быть снесён. К счастью, эта опасность миновала – сейчас город пытается выправить ситуацию и ищет дому достойного владельца.
- Команда «Саратовской крепости» сразу заявила о желании взять дом Гектора Баракки в оперативное управление – с тем, чтобы создать здесь в будущем культурный центр – говорит Игорь Сорокин. – В первую очередь, это место должно принадлежать именно живописцам. Мы планируем создать здесь «станцию городского пленэра», где каждый желающий может попробовать себя в живописи, взять урок у маститого педагога. И, разумеется, здесь должно быть место не только искусству, но и итальянскому языку, итальянской культуре, итальянским запахам и звукам. История попадания Гектора Баракки в Саратов – по Волге, на беляне – вдохновила нас на создание символической флотилии из частиц полуразрушенного дома, из всяческого хлама, из разорённых сараев. Мечтаем, полушутя, что вернём – устроим аукцион – эти «сувениры» в Европу, которая «поставила» нам мастера. А на средства, вырученные от аукциона священных частиц, отреставрируем дом и купим пароход. Назовём, разумеется, «Гектор Баракки»! Пусть новые художники со всего мира приезжают в Саратов по Волге, останавливаются в этом доме – устраивают выставки, дают мастер-классы, учат. Пока дом Баракки нам не принадлежит, но сегодня ровно год, как мы им занимаемся. Наши идеи мы изложили в небольшой книге, которую как раз сегодня и презентуем в рамках «Музейной ночи». Этот дом прекрасен сам по себе. Но ещё более завораживает-поражает замечательная история «всеобщего учителя». Здесь прошли последние годы мастера. Нет никаких сомнений, что дом должен быть сохранен.
В этот день во дворе полуразваленного двухэтажного дома с верандой, который только чьим пристанищем не побывал после расселения, развернулась настоящая мастерская.
- Вот мой пароход «Гектор Баракки», – говорит архитектор Дмитрий Назимов. – Он сделан из старой кровельной жести, сложенной как детский кораблик. Выглядит просто, но изготовить не так легко!
У архитектора Андрея Ботова из куска железа получился настоящий лермонтовский «одиноко белеющий» парусник.
- Скорее он похож на «дощаник» с картины Гектора Баракки – заметил Андрей. – За образец я взял судно, изображённое в «Волжском пейзаже» из Радищевского музея.
Картина эта опубликована в небольшой книге «Дом жилой. Соляная, 30» – той самой, ждущей презентации.
К вечеру во дворе дома на Соляной разместилось более двадцати таких вот рукотворных судов. Вечером лёгкая часть флотилии (семь объектов оказались монументальны) переместилась в дом-музей Павла Кузнецова.
Кроме того, в праздник здесь работала открытая живописная мастерская Саратовского художественного училища имени А.П. Боголюбова, одним из первых преподавателей которого был Баракки. Пятнадцать студентов работали под руководством педагога Александра Гвоздю: первокурсники писали городские этюды, старшие – живую натуру. К городскому пленэру имени Гектора Баракки могли присоединиться все желающие.
Прекрасным завершением – уже в темноте, под моросящим дождём – стал небольшой концерт. Московский поэт Герман Лукомников прочитал стихотворение, тенор Алексей Лазарев традиционно исполнил жизнеутверждающий гимн улицы Соляной и дома Гектора Баракки «O, Sole mio!».
ОЛЬГА ЛЕТУВЕТ