Режиссер Кристина Квитко: «Я столкнулась со страхом сумасшествия»

На прошлогоднем фестивале документальной мелодрамы «Саратовские страдания» одним из самых пронзительных оказался фильм «Мышеловка» молодого режиссера Кристины Квитко. И хотя после фильма все присутствующие могли задать режиссеру любые вопросы, по прошествии времени их стало только больше, тем более что одним документальным кино ее деятельность не ограничивается. Поэтому было решено побеседовать с Кристиной и выяснить, как может исцелить театр и почему она считает норму условностью.

- Говорят, выбор профессии во многом зависит от каких-то врожденных наклонностей в характере. Можно ли сказать, что режиссер – это изначальное стремление к созданию, организации новых миров вокруг себя?

- Не могу говорить за всех режиссеров. Про себя могу сказать, что у меня действительно неплохие организаторские способности. Хотя все равно мне комфортно работать в команде с людьми, с которыми я «на одной волне», и в этом смысле я, хоть и ощущаю себя неким организатором, никогда не имела в голове четкой картинки, под которую подгонялось все происходящее. Как раз когда я так действовала, ничего не складывалось. То есть изначальный замысел, высказывание, которое хочется донести, всегда есть, но этот замысел обычно сильно меняется в процессе работы.
Если же говорить о том, чем мы занимались в Школе документального кино и театра  Марины Разбежкиной, то это не было выстраиванием каких-то ситуаций или манипулированием героями. Снимая, кажется, что ты как будто фиксируешь реальность, но на самом деле много нюансов, например, очень важно найти героя, от него зависит очень многое в фильме. Он ведет за собой... Если ты будешь просто фиксатором, то получится набор кадров без истории, и это будет очень скучно смотреть.

- У тебя весьма разнообразный опыт работы: это и танцы, и театр, и работа в паре с психологами в группах детей с особенностями психического развития. Ты писала, что это тебе как режиссеру многое дало. А что именно?

- Да, действительно, в больницах я руководила театральной студией, проводила актерские занятия, тренинги в том числе в паре с психологом. 
Во-первых, я практически сразу столкнулась с личным страхом сумасшествия – когда смотришь на людей в больнице, кажется, что сам начинаешь сходить с ума. Когда начала с ними работать, то в полной мере это ощутила. Ощущение, что все очень непредсказуемо, никто от этого не застрахован, нет определенной грани что ли... Для меня это было очень глубокое переживание: ты чувствуешь, что есть что-то бесконтрольное, и оно больше, чем ты. Бывали случаи, когда ко мне на занятия приводили человека, который был в таком состоянии, что максимум, что ты можешь сделать – это просто с ним посидеть рядом.
Постепенно страх ушел, я почувствовала, что больше  не боюсь сойти с ума. С этого началась наша творческая работа с ребятами: занятия, показы, лекции, мастер-классы.
И второе, что я осознала – это понятие нормы. Я поняла, что все понятие "норма" очень условно, и особенно ясно это ощущается после общения с врачами. Не было ощущения, что они знают, к примеру, что такое шизофрения. У них много информации, есть своя позиция, но на более глубоком уровне ощущалось, что они беспомощны... Были случаи, например, когда человек болеет с детства – и вдруг у него долгий период ремиссии, не подкрепленный ни лекарствами, ни чем-то еще. Мой знакомый, физик по образованию, с долгой историей постоянных госпитализаций (когда ему приходилось ложиться в больницу каждые два-три месяца) вдруг нашел себе работу, стал преподавать – спустя 30 лет! И так он жил больше года – потом, конечно, все вернулось. И ни один врач не мог дать этому объяснения. Так что норма – это действительно условность, я поняла это на собственном опыте.

- Наверняка это нашло отражение и в «Мышеловке». В этом фильме обращает на себя внимание глубокое проникновение в мир героини – ощущение, что не за ней ходит человек с камерой, а она сама снимает как бы изнутри. Это понимание – следствие той работы в группах, о которой ты рассказала, или...?

- Не могу сказать, насколько это следствие той работы, потому что когда я познакомилась с Дашей (главная героиня фильма – Авт.), я сразу поняла, что она – не больной человек. Для меня съемки "Мышеловки" - это некая  квинтэссенция моего детского опыта через других персонажей, так сказать, в гипетрофированном варианте. Но понимание того, что это, по сути, фильм про меня, пришло спустя какое-то время после окончания работы, во время съемок я об этом не думала. А на самих съемках так сложилось, что меня приняли и довольно быстро перестали замечать, кроме того, сложились доверительные отношения с самой Дашей.

- А как ты вообще выбрала именно Дашу в качестве главной героини?

- С ней я познакомилась как раз в связи с той своей работой в больнице, и она мне просто интуитивно понравилась. В тот период мы готовились к диплом носу фильму, искали интересных героев, и так получилось, что в плане театральных занятий Даша была самым гибким и интересным участником группы, мне было очень комфортно с ней работать.  У меня никак не находился герой, и я стала разговаривать с руководством отделения больницы, спрашивать, можно ли поснимать Дашу. С ней самой мы тоже поговорили, она сказала, что и сама занималась театром, и братья у нее были в театральных студиях, рассказала немного о семье. Мне стало интересно. А конкретно насчет съемок – это был во многом посыл ее мамы и бабушки: снять Дашу в таких вот «исправительных» условиях, чтобы она «посмотрела со стороны на свое поведение» и поняла, как была неправа. С этой же мотивацией мне разрешила снимать заведующая отделением.

- Расскажи о других своих работах в кино. Может быть, их можно где-то увидеть?

- Я не могу сказать, что у меня много работ. Так получилось, что с «Мышеловкой» история затянулась в связи с фестивалями. Потом я снимала короткометражку для альманаха в рамках питерского ЛГБТ-фестиваля «Бок о бок» - они пригласили нескольких режиссеров для создания этого проекта. Мне попалась очень интересная героиня с потрясающей историей, Наташа. Я не считаю этот фильм удачным, тем не менее, его можно посмотреть в сети.
Сейчас у меня есть еще одна идея фильма, есть ресурсы, чтобы найти героя. 
А все остальные фильмы, которые были, - в основном студенческие.  Есть, например, фильм «Простая жизнь» - о человеке, который работает в морге, и при этом у него своя голубятня. Он такой лирик, поэт, при этом его работа ему очень нравится. Есть еще «В пути» - игровая история про клоуна, монодрама. Но все это учебные работы, у них другие задачи, и у меня даже не было мысли их выкладывать в сеть. «Мышеловка», кстати, тоже еще не «распаролена» - все это в связи с фестивальными показами фильма.

- Помимо кино, ты ведь еще руководишь школой современного театра «Dialogue». Что это за проект и чем он отличается от других школ?

- Мне хотелось создать свой центр, который с помощью театральных, сценических направлений мог бы раскрывать человека, давать ему возможность открытой творческой коммуникации с другими, умения быть счастливым, получать удовольствие от жизни. При этом речь не о психологии, не об арт-терапии. "Dialogue" - про творчество, про театр. А любое творчество само по себе лечит, но это уже следствие. В этом плане театр мне ближе, я помню свое личное открытие, когда поняла: через игру можно делиться с другими людьми своими эмоциями, переживаниями, сугубо личным.  Для меня это было меня удивительно, как будто до этого я жила в какой-то очень законсервированной среде, а в театре возникло ощущение, что наконец-то вырвалась на свободу. И этим опытом хотелось делиться. Так в прошлом году возникла школа современного театра. 
Что касается отличий – мы хотели объединить разные сценические направления. Была мысль даже уйти от актерского мастерства, но не получилось. Мы начали со сторителлинга, танцевального класса, цирка, музыкальной импровизации. Потом поняли, что все-таки нужна речь и актерский тренинг, обязательно. 11 июля мы закрыли первый сезон, и у меня есть желание развивать Школу дальше. У нас недолгие курсы (всего 2 месяца), которые заканчиваются показом за пределами учебной аудитории. То есть участники попадают в "экстремальные условия", в которых могут на практике применить то, чему научились. Конечно, репетиции итогового показа любого курса идут почти месяц, и все студенты готовы к выходу в жизнь. Мы - за городские акции, показы на улицах города, в арт-кафе и творческих пространствах Москвы. 
Также я стараюсь сделать так, чтобы и для педагогов, которые приходят к нам делиться своим опытом, программа курса становилась тоже своего рода творческим профессиональным экспериментом, исследованием, а не очередной «обкаткой» стандартной программы. В этом плане все программы у нас авторские и не повторяются. Для меня это очень важно! 
Ну и любая школа обладает своей собственной атмосферой. Мне кажется, что у нас очень легко и свободно. Мы всегда рады студентам и стараемся поддерживать теплую, семейную атмосферу. 

- На сайте Школы написано: «Мы хотим, чтобы участники наших программ знакомились со сценическим искусством изнутри, проживали и понимали его самостоятельно». А легко ли происходит это знакомство? Ведь язык современного искусства не всегда понятен даже некоторым искушенным ценителям, а уж новичок вряд ли будет с ходу его изучать. Тем более в молодежной культуре сейчас скорее актуальны видеоблоги, клипы, где все очень динамично, обилие видео- и звуковых эффектов...

- Дело в том, что к нам приходит огромное количество людей, уже знакомых с театром. Многие из них ходят в самые «продвинутые» театры Москвы – «Электротеатр», Центр Мейерхольда, Гоголь-центр. Но есть и те, кто вообще не ходят в театры, им это не близко. А если они попадают на курс... Вот у нас недавно проводил курс режиссер и актер Никита Бетехтин, в рамках своей программы он делал упор на то, чтобы «быть здесь и сейчас». У него было много упражнений, направленных на осознание себя, пространства, реальности, в которой присутствуешь. Это не противоречит классическому подходу (того же Станиславского), но в то же время все исходит из личного опыта преподавателя, его актуального интереса. Ну и конечно, все это про современный театр. Кстати, например, одна из участниц назвала курс Никиты театральной йогой. Для нее театр стал открытием.
По окончанию курсов, а иногда уже и в процессе многим становится интересно пойти на спектакль, посмотреть на работы своего преподавателя, и впоследствии, даже если человек не становится театралом, то все равно начинает многие вещи, происходящие в современном театре, чувствовать как бы изнутри, на собственном опыте. А это значит, глубже. 

- У тебя действительно очень разносторонний опыт. В каких направлениях планируешь развиваться дальше?

- Буду развивать Школу, как раз готовимся уже к новому учебному году. Ближе к сентябрю, думаю, приступлю к съемкам следующего документального фильма. Пока это основные планы.
Кстати, у меня появился еще один контакт с Саратовом: в конце сезона в Школе «Dialogue» мы сделали мы осуществили совместный проект с «Dozado Dance Magazine». Будучи порталом, который пишет о современном танце, с недавнего времени они перешли и к практике - стали привозить крутых хореографов и танцоров в Москву, устраивать их мастер-классы. В рамках нашего сотрудничества мы  провели у себя на площадке воркшоп Дора Мамалии – израильского танцовщика и хореографа, который до этого блестяще выступал на фестивале «Контекст» в Москве. Одна из  редакторов "Dоzado Dance Magazine" из Саратова. Так что вполне возможно, что через какое-то время я снова приеду в Саратов с новым проектом.

ДМИТРИЙ МАРКИН