Марьино, Майка, Глебовка, Рязанка... Милые названия уютных турковских сёл и деревень, которых нет уже на карте. Отличаются от десятков других исчезнувших населённых пунктов саратовского Прихопёрья они тем, что каждый год, обычно по весне, на заросших пустырях, где стояли дома, собираются бывшие их жители. Ходят по пустынным улицам, останавливаются у ям и развалин на местах бывших подворий, все вместе накрывают скатерть в тени черёмух и одичавших яблонь... То ли отмечают день рождения, то ли устраивают поминки родимого села. В общем, проводят встречу земляков.
Движение в обществе не новое. Фотохудожник и журналист Александр Фёдорович Мирошниченко лет двадцать назад рассказывал мне о такой традиции отмечать память его родного аркадакского села Братское. И вот обычай перешёл на правый берег Хопра. В прошлом году там первый раз собрались на встречу уроженцы деревни Красавки…
Гривки и Красавка
Красавку отделяет от моих Гривок только овраг с речкой, огибающей наше село на пути к Хопру. Деревню и назвали так, видно, гривские жители. Если идёшь в неё с другого, северного конца, от бывшего райцентра Макарова, то узнаёшь Красавку понемногу открывающимися вблизи частями улицы. А когда смотришь из наших, широко спускающихся к речке Гривок, она именно красуется на бугре по ту сторону двумя порядками нарядных домов и садов, косо уходящими вдоль горизонта.
Красавка и отпочковалась-то, наверно, от Гривок. Они родили не одно новое селение на западе Саратовской губернии. Выделившиеся из них дворы образовали в разных районах Красные Гривки, Гривские Дворики, просто Гривки... Само материнское село ещё в позапрошлом веке стало официально именоваться Старыми Гривками, и уж под конец советской власти из чиновничьей экономии, что ли, отняли от названия слово Старые.
При всём родстве красавский характер отличался от гривского. Есть у гривских собственная гордость. Уже в «период развитого социализма» старшие поколения рассказывали нам, что Гривки, основанные казаками Сохиным и Саблиным, никогда не знали крепостного владения. Но свой вольнолюбивый нрав гривские крестьяне поумерили после 5-го года, когда ватага самых лихих из них разгромила усадьбу безобидного помещика Летунова в соседней Перевесинке. Атаманам бунтарей пришлось побывать в Сибири. Выселение «кулаков» добавило селу покорности власти. И в голод 33-го, смирно дожидаясь милостей от государства, Гривки вымерли на две трети. Раскулачивание унесло из села раз в семь меньше народа. А в Красавке почти все остались живы. Председатель их колхоза сказал: «Сбивайте замки с амбаров!» и ночью смотался в Ртищево, откуда поезда идут во все концы. Задиристые красавские мужики к утру попрятали всё зерно, семьи продержались голодную зиму.
Лет восемь назад уехала в Ртищево к сыну помирать последняя жительница Красавки тётя Нюра Москвитина. Больше десятка лет до того она оставалась одна во всей деревне и бросать свой дом не соглашалась ни в какую. Турковские электрики, бригаду которых вызывали после бурь восстанавливать оборванные провода к тётинюриному дому, ругались: когда эта тётка уберётся, чтобы нам не мотаться за тридцать вёрст. И вот электричество от Красавки отрезали, погас свет в деревне...
Исчезающее село
Из раннего детства помню, как двое взрослых красавских ребят, Вовка Иван Палычев и Вовка Король, копают по нашей, крайней к речке улице Моршань ямы под столбы для света. Аккуратные такие окопчики, со ступеньками. Сухой с первыми морозцами осенью нам уютно сиделось в них, играя в прятки.
Воспоминание ещё более раннее. Мы уже спать легли, стучит в окошко девчонка-соседка Люба: Володя, помоги решить, задачка не получается. Отец встаёт, зажигает лампу над столом, они с Любой раскладывают под ней тетрадки, задачник...
Когда я пошёл в школу, в избе уж пару лет утром и вечером горел электрический свет. А когда вернулся после вступительных экзаменов, пришёл домой за полночь, он не погас и после двенадцати – к Гривкам и Красавке подвели государственную высоковольтную линию. Пройти ночью по самым длинным гривским улицам получилось непросто, их изрыли уже не окопчики, а сплошные траншеи – по селу прокладывали водопровод. С зимних каникул на первом курсе я уже не уезжал через Ртищево, а улетал из Перевесинки на «кукурузнике». Потом его сменил по-настоящему пассажирский, более вместительный Л-410. В тёплое время года рейс Саратов-Перевесинка летал два раза в день, и не только наши ближние сёла, а вся округа стала предпочитать воздушную поездку до областного центра поезду и автобусам...
Давно уже политические руководители на разных уровнях твердят, что сельское хозяйство развивается прямо бурными темпами. Слушая довольные разглагольствования чиновников, спрашиваешь, как такое может быть: производство сельхозпродукции растёт, а само село исчезает? Ведь не только Красавка пропала, от Гривок почти ничего не остаётся. Из близкой родни у меня там теперь только двоюродная сестра с мужем. Отец и мать умерли, мы с братом живём далеко, и наш дом опустел, как большинство в селе. Сосед Николай всё чаще прибаливает и перебрался к сестре на улицу повыше, в Моршани больше никто не живёт. Сестра его, Любовь Дмитриевна, которая когда-то прибегала к нам за помощью в арифметике, а потом стала учительницей, давно не работает. И по возрасту, и потому что учить некого.
Каменная школа, которую сельское общество строило ещё в 1880-х и в которую даже после войны ходило больше 120 человек из Гривок и Красавки, начала разваливаться. Пустующее рядом угрюмое здание бывшей церкви, затем склада и клуба, пока держится – сруб собирали из могучего нездешнего, северного леса. По самым длинным улицам непросыхающие болота – совсем прохудился и не чинится водопровод... В селе, где при «проклятом царизме» и «угаре НЭПа» насчитывалось до трёх тысяч жителей, сегодня набирается 49.
Ждем китайцев?
Почему в селе всё рушится? Почему безуспешно сельская учительница пытается добиться ремонта моста перед Перевесинкой, чтобы гривские жители могли добраться до бывшей центральной усадьбы совхоза, где медик, почта, магазины и куда когда-то даже летал самолёт?
Потому что на ферме, где при прежнем строе стояли сотни коров, тысячи свиней, теперь только скелеты помещений и остовы стен. Потому что целые поля тучного чернозёма, где не оставалось ни клочка непаханой земли, дичают, как и сельские улицы, покрываются болотом и бурьянами... Многие, особенно молодёжь, уезжали из села и тогда. Условия сельского труда отставали от передовых в мире. Газ и дороги с твёрдым покрытием до отдалённых гривок-красавок при прежнем режиме не довели (при нынешнем о сплошной газификации в самой богатой газом стране и говорить перестали). Но производство в селе существовало, развивалось, и на его основе жило, развивалось само село.
Сегодняшнему агропрому оно вроде как и не нужно вовсе. Показывающие рост выхода продукции на биохимических добавках птицеводческие и свинокомплексы, по существу, индустриальные предприятия. В зерновом и прочем растениеводстве тоже всё больше работают вахтовики, гастарбайтеры.
Сельское хозяйство заменяет аграрная промышленность, и село в неё не вписывается. Значит, так и надо – производство продовольствия сосредоточится в агрокомбинатах, базирующихся на городах, и деревня умирает вполне закономерно, экономически оправданно? Но разве не показатель экономического и всякого благополучия страны плотность населения, обжитость земель, особенно таких плодородных, как в Прихопёрье? И кто займёт множащиеся пустыри на месте благодатных сёл? Китайцы?
Все-таки поминки
Раз в год съезжаются на родные пепелища покинувшие их в разные годы земляки. Вот и бывшие красавские жители встретились погреть душу воспоминаньями о том, как тут жили, росли, учились и работали. Как шумела на летних закатах улица, заполненная пригнанным с пастьбы стадом и встречающими его хозяевами, а зимними вечерами склоны к речке звенели гомоном мчащейся под гору на лыжах и салазках ребятни. Все Гривки и Красавка собирались на пригретый весенним солнцем бугор над Хопром поглядеть на разлив, голубеющие дали лесов, играли в лапту, а в потёмках танцевали под вальсы гармошки...
Приехал на встречу Владимир Николаевич Недошивин (Вовка Король) со взрослым внуком, Вовки Иван Палычева уже нет, приехал сын тёти Нюры Москвитиной. Немало народа собралось. Депутат областной думы Сергей Михайлов оказался на встрече и поддержал проект материально, потому что жена у него красавская. Но и сам Михайлов родом из также исчезающей турковской деревни Ильинки. Дети и внуки должны помнить наши корни, сказал Михайлов землякам за накрытым у бывшей околицы столом. Конечно. И такие встречи – доброе средство для сохранения верности уроженцев и потомков сельской России своим корням. Но у многих и многих они оборваны в последние десятилетия. И продолжают интенсивно рваться.
Да какие корни, если и семян своих в России не осталось, жалуется министр сельского хозяйства Александр Ткачёв. Совхоз «Перевесинский», в который входили Гривки с Красавкой, между прочим, специализировался на выращивании семян многолетних трав для всей области. Систему семеноводческих хозяйств погубили на корню, потеряли подотрасль под «демократическое» наплевательство: заграница нам поможет. Но из Европы пакетик семян для грядки или клумбы просто так не вывезешь, запрещено. Где теперь взять саратовскому крестьянину семенной материал, чтобы посеять костёр, эспарцет, люцерну? В сам Люцерн податься, что ли, там искать и семена, и корни?
Встретившись в этом году, земляки хотели опять пройти по остаткам красавской улицы, подойти к сохранившимся домам, в которые хозяева ещё заезжали на отпуск или выходные. Не получилось. Ни домов не осталось, ни остатков. Прошлым палящим летом налетевший с ветром огонь сжёг дотла всё, что ещё виднелось в Красавке… Видно, всё-таки поминки.
Михаил СОХИНОВ, фото автора