Григорию Вингурту, долгое время оставаясь «лицом» ГТРК «Саратов», удалось не «забронзоветь» и не стать символом скучного официоза. Вероятно, в этом весь Вингурт – вернуться на репортерскую работу после крупной должности в телерадиокомпании вместо заслуженного отдыха и «снятия сливок» с прежних заслуг может только человек, для которого профессия – вся жизнь. Как сам Григорий Александрович смотрит на сегодняшнюю журналистику и как объясняет не всегда приятные изменения, происходящие в профессии?
- Те, кто знаком с вашими репортажами и интервью, всегда отмечают необычайную доброжелательность и искренний интерес к каждому собеседнику. Такое отношение – следствие педагогического образования, умения найти подход к любому человеку или это черта, которая была свойственна вам всегда?
- Я приехал в Саратов в 1955 году и очень хотел на филфак. Но дело в том, что перед нами был выпуск, из которого никто не поступил, и я подумал и пошел в пединститут. А насчет интервью – к ним просто надо готовиться. Вот по поводу доброжелательности – помню, приезжал Петр Тодоровский – он под Балашовом снимал фильм «В созвездии быка». Первое, что он сказал: «Вы все обо мне знаете» и еще «Лучше бы вы привезли мне снег» - ему нужен был снег для съемок, а его не было. И вот мы с ним идем по деревне – а я знаю, что его сын Валерий женат на дочери Виктории Токаревой – и я ему говорю: «Ну, у вашего сына губа не дура!» (смеется). И тут в нем заговорил уже такой уязвленный отец. Черт его знает, доброжелательность это или нет…
Думаю, здесь есть еще такая маленькая хитрость: если ты хочешь узнать что-то о своем собеседнике, проявляй участие сам. Но добрым прикинуться нельзя.
- Вам приходилось брать интервью у многих известных людей… Какие встречи запомнились особенно?
- Вот мне повезло: удалось побеседовать с Евгением Евтушенко во время его приезда в Саратов незадолго до его смерти. Он уже был в коляске, но при этом стойкость и жизнелюбие были потрясающие! Я его перед интервью спрашиваю: «О болячках будем говорить?». А он – «А чего о них говорить – ноги-то все равно нет»…
Помню, спросил его – почему время, в которое появились шестидесятники, принято считать плохим, а песни были хорошие. Он ответил, почему сейчас таких песен нет – нет мелодий. Думаю, он хотел сказать несколько шире: нет мелодии, как некоторого тонуса жизни… Уже принято смеяться: мол, Россия – это обязательно медведь, водка, селедка, сарафан. Но китайцы умудрились встать на капиталистические рельсы и при этом сохранить свою самобытность. А мы свою мелодию никак не нащупаем.
- Среди ваших собеседников были и знаменитые медиа-деятели: запомнился, например, ваш эфир с Сергеем Доренко… На ваш взгляд, у них можно чему-то поучиться или же у них ситуация такая же, как у нас, только в более широких масштабах?
- Учиться не обязательно у федеральных «звезд», можно и у простого человека. Но Доренко – эрудит и высказывается хорошо. Можно на что-то злиться, но если учиться, то, наверное, вот этой эрудиции. Доренко такой, Невзоров. Уровень есть уровень.
- Когда-то программы саратовского телевидения занимали едва ли не половину сетки вещания. Теперь же остались лишь выпуски новостей…
- Я так понял, это такая планомерная политика, идущая сверху: на федеральном канале – только новости, а цикловые программы сдвинуты на «Россию 24». Это круглосуточный канал, и они ушли туда – и «Маркиза», и худяковские «Не за тридевять земель». А дальше идет соревнование информационных программ Первого канала, «России», НТВ и так далее. Помню звонок из Москвы: «У наших новостей рейтинг стал ниже, давайте подтягивайтесь». То есть они рассчитывают, что человек потянется к местным новостям, а вот тут еще и федеральные. У себя-то они сохраняют разные программы – и то они задвинуты куда-то за полночь. А в основном, как я уже сказал, соревнование информационных программ.
- Несмотря на то, что большая часть вашей жизни посвящена телевидению, когда-то вы работали в газете, да и сейчас наверняка следите за пишущими коллегами. Как вы оцениваете работу молодых журналистов? Иногда просто оторопь берет: некоторые материалы написаны таким казенно-торжественным языком, будто читаешь советскую передовицу 1970-х годов…
- Мне кажется, что работа в газете – это идеальный вариант для начинающего. Ты научился писать какие-то информационные заметки, и потом уже легче. А вот такие вещи говорят уже о какой-то малограмотности, неосведомленности…
- Но ведь эту малограмотность принимают и публикуют!
- Девиз рынка какой? «Все на продажу», да? Кто громче крикнет, кто скажет какую-то псевдосенсацию… Любой ценой завоевать зрителя, слушателя, читателя. Это вторжение рынка экономического в рынок идеологический, когда качество не интересует. Плохая новость, как бы она ни была написана – уже новость.
- Действительно, любой сотрудник информационного сайта скажет, что плохие новости собирают в разы больше просмотров, чем хорошие.
- Да, потому что это уже стало модно сверху донизу. Кажется: сколько же можно? Но спрос есть. Другое дело, как долго это продлится. Здесь можно только развести руками. Хотя на федеральных каналах какие-то прорывы есть: тот же «Голос», например. А на местных, поскольку им отведен минимум времени, непросто собрать способных информационщиков. Да и других специалистов – на круглосуточный канал – набрать непросто. А себе-то федералы их оставляют! Поэтому региональное телевидение, конечно, обделено.
- В советское время профессия журналиста была очень влиятельной. Одной заметкой можно было изменить жизнь человека. Сейчас это влияние фактически утеряно, на печатное слово почти не обращают внимания. Отчасти эту роль пытаются взять на себя блогеры, но и у них далеко не всегда это получается. Не приведет ли это в ближайшем будущем к исчезновению профессии?
- Да, это вопрос. Новости на основном канале – понятно какие, газеты уходят в интернет… Я в этом отношении человек старомодный – не владею социальными сетями и так далее. Но мне кажется так: если я писал в газете, и это должно было быть грамотно и понятно любому человеку, то блогеры в сетях ведь пишут что угодно. Хотя и там встречаются грамотные люди.
Времена, конечно, другие совершенно – люди не знают, кто такой Бунин, Набоков. Но мне кажется, это просто какой-то период, который надо пройти.
- В начале беседы мы говорили о мелодии нашей жизни, о самоидентификации… В последнее время мы слышим много разговоров о туристической привлекательности Саратовской области. Однако в качестве символа, бренда предлагается, по большому счету, одно и то же: калач, гармошка, Гагарин… Ну еще некоторое количество знаменитых людей, которые родились у нас, но давно уже живут в столице. Неужели это все, чем мы можем быть интересны? На ваш взгляд, что можно сделать для большей туристической привлекательности области?
- Однажды, чуть больше года назад, я увидел такую картину. Группа туристов-москвичей вместе с гидом прошла по проспекту и остановилась возле памятника Чернышевскому. И один из них, обращаясь к гиду, говорит: «Все у вас замечательно. А теперь покажите нам центр». И вот в течение этого года обустроили территорию вокруг этого памятника, появилась пешеходная зона… Хотя народ все равно говорит, мол, чем строить пешеходные зоны, лучше бы выделили часть денег пенсионерам и так далее.
- Возможно, потому, что когда у человека месяцами нет воды или не на что купить лекарства, он думает не о пешеходной зоне…
- Значит, мы сходимся в одном: приметы обновления – это, конечно, замечательно, но главный показатель города – это уровень жизни. Но с другой стороны, если не пускать часть денег на обновление и благоустройство… Человек все-таки – вечно недовольное существо. Наверное, Гайдар был прав, когда говорил: «Народ любит поплакаться».
Но связка все-таки такая: уровень жизни – обновление. А не реконструкция фасада – уровень жизни.